— Того, что может случиться здесь, я не могу рассказать тебе, — сказал он, — я не могу даже начать говорить… хотя я все видел. Это чувство будущего… Я не владею им. Просто оно приходит… и все. Ближайшее будущее… Примерно на год… я вижу его, ну как Центральную улицу на Каладане, Кое-чего я не вижу… там тень… словно за холмом (он вновь подумал о полощущемся на ветру платке)… есть и развилки.
— Живо! — прошипел он. — Если патруль застигнет нас, перебьют, словно кроликов в клетке.
Перед лицом этих фактов остается заключить лишь одно: неэффективная реакция Бинэ Гессерит в этом вопросе является следствием куда более высокого плана, о котором они не имели даже представления.
Пол кивнул. Необычная серьезность Холлека, напряженное выражение его лица внушали изумление. Он глянул повнимательнее на кривой шрам свекольного цвета на щеке мужчины и припомнил историю о том, как Холлек получил эту рану от Твари Раббана, будучи невольником, в бою гладиаторов на Гайеди Прим. И вдруг Пол почувствовал стыд — за то, что хоть на мгновение усомнился в Холлеке. Вдруг до Пола дошло, что шрам этот от лозы и рана ведь болела тогда и теперь, и, быть может, боль, перенесенная воином, была ничуть не меньше, чем та, что крылась в шкатулке Преподобной Матери. Эту мысль он постарался отбросить, уж больно она была неуютной.
— Думаешь, я не знаю, что ты наметила для своего сына?
— А когда они окажутся в наших руках… — барон кивнул.