— Мое существование мешает императору, я мешаю всем, кто захочет делить Арракис как трофей. И пока я жив, я буду мешать им… словно кость в горле, пока они не сдохнут от удушья.
Холлек замер, не завершив движения, и обернулся, чтобы заглянуть Лето в глаза.
Пол откинулся. Чувство правды, восприятие оттенков интонаций говорили, что Кайнс лжет, отделывается полуправдой. Он подумал: «Если специя и черви как-то связаны, покончить с червями — значит покончить и со специей».
— Лучше бы ты рассказала мне о стойбище и нашем сыне, — ответил он, — так, значит, наш Лето уже взял в кулак мою мать?
Он вновь глядел вперед, на высившееся перед ним облако. Оно приближалось как сплошное бурлящее целое.
— Чени, — сказал Пол, — отправляйся к моей матери, доставь ее сюда, чтобы и ее советом можно было воспользоваться.