Он подумал о матери, о том, где окажется ее нить в ткани грядущего… точнее, две нити — ее и сестры. Ощущение переплетения времени охватило его. Он резко помотал головой, сосредоточившись на свидетельствах непревзойденной глубины культуры фрименов.
Фейд-Раута нащупал за собой плавучее кресло и уселся, внутренне поежившись оттого, что сделал это без приглашения.
— Возможно, ты не знаешь, — ответил он. — И не поверишь, пока не увидишь.
Припомнились слова Чени, наставления, которые шептала она ночью: «На пути делателя стой тихо. Совсем тихо. Ты должен казаться себе песчинкой. Укройся под одеянием и всем существом стань маленькой дюной».
— Величество, — жалобно сказал барон. — Что вы…
Фейд-Раута воздел ножи к солнцу, в старинной манере поприветствовал все три трибуны. Короткий нож из белой перчатки (белый — цвет яда) первым переместился в ножны. За ним последовал черный из руки в черной перчатке — чистый клинок, что не был чист, — его тайное оружие, оно принесет ему нынче победу — яд на черном клинке.