Арракис учит ножом — отрезает все незрелое и приговаривает при этом: «Теперь все великолепно, — потому что закончено».
— Так, значит, в стойбище приятного мало? — спросил он.
Фейд-Раута со всем вниманием вглядывался в открывающийся проход. Момент был критический. Когда гладиатор вступал на арену, его вид говорил опытному глазу о многом. Перед выходом на арену им давали наркотик-элакку, чтобы вселить в них ярость… и опрометчивость, но все-таки приходилось смотреть, как держит гладиатор нож, оценивать, как будет защищаться, слышит ли публику на трибунах. По наклону головы можно было судить и о манере боя.
Пол остановился перед нею, Чени оказалась сбоку, у локтя.
«Все закончилось полной сумятицей», — подумал Пол, глядя в спины уходящим. Раньше заседания штаба всегда проходили и заканчивались в куда более решительном тоне. Нынешнее совещание не закончили, оно завершилось словно само по себе, как бы скончалось от собственных противоречий, чтобы не перейти в общий спор.
— Я начинаю наслаждаться тишиной, что царит здесь.