— Куда же мог пропасть этот носитель? — спросил Холлек.
— Можем ли мы быть уверенными в сочувствии со стороны фрименов? — спросила она.
Она покачала головой, ужаснувшись от одной этой мысли.
Барон подумал: «Пусть он предъявит мне вымышленное обвинение. И я встану тогда, словно Прометей, и скажу всем: внемлите, меня оболгали. И потом пусть он попробует еще раз обвинить меня, даже если обвинение будет истинным. Великие Дома не поверят обвинителю, промахнувшемуся однажды».
— Если Фейд-Раута… из моего окружения… так желает, — сказал он, — я освобождаю его ото всех обязанностей в отношении меня и предоставляю право самому выбрать судьбу. — Он махнул рукой в сторону стражников-фидайкинов. — У кого-то из твоих оборванцев мой пояс и короткий клинок. Если Фейд-Раута желает, он может выйти на поединок с моим лезвием.
Значит, Гарни унесет ноги из этого ада. Хоть не все сгинули.