А потом в дверь за спиной постучали и голос того же офицера Хавата произнес: «Все спокойно, сэр… миледи. Юному господину пора к отцу».
Трудный подъем утомлял, напряжение сил прогоняло страх, который заронили в ее сердце молчание и отстраненность эскорта, и… ведь за ней прислали драгоценный для них топтер. В душе ее что-то подрагивало в предвкушении встречи с Пол-Муад'Дибом, ее Усулом! Пусть воинским кличем разносилось над всей пустыней: «Муад'Диб! Муад'Диб!» — она знала другого, его и звали иначе, нежного любовника, отца ее сына.
Прежде чем Пол успел ответить, впереди раздался негромкий зов и отряд вступил в широкий зал. Перед ним оказался Стилгар, а рядом с ним странная женщина, обернутая в кусок ткани ярко-оранжевого цвета с зелеными пятнами. Руки ее были обнажены до плеч… конденскостюма на ней не было. Кожа ее отливала светло-оливковым цветом. Откинутые назад волосы открывали высокий лоб, подчеркивая острые скулы, и орлиный нос, и глубокую темноту глаз.
Глубокая трещина уходила в стену утеса перед ними. Они рванулись к ней, забились в ее узкое лоно.
Ковыляя к Джессике, казавшаяся скелетом в черном старуха опиралась на руку Чени. Она остановилась перед Джессикой и долго глядела ей в глаза, прежде чем заговорить грудным шепотом.
— Попробуй расширить вверх по откосу, — сказал Пол, — осторожнее теперь…