— Насколько мне известно, — осторожно напомнил Бёрре Хансен, — проституция в Норвегии не запрещена.
— Вы уверены, что она не собиралась никуда уходить? — переспросил Харри.
Судя по ее голосу, она лежала в шезлонге и загорала. Изображала интерес, но на самом деле смертельно скучала, и это было отзвуком той отдаляющей холодности, в которую он влюбился тогда, на террасе в Бломменхолме.
Харри взглянул на Катрину. Ее лицо ничего не выражало. Дверь позади них открылась, стали заходить первые студенты и принялись натягивать голубые халаты и белые резиновые перчатки.
— Ты же знаешь, я не могу быть вполне в этом уверен.
— У меня вопрос относительно клиники «Мариенлюст». Остался после нее хоть какой-нибудь журнал пациентов?