Под визг петель он открыл одну дверь. Это была мастерская, повсюду лежали инструменты. Ну да, ведь мужик с амбициями должен делать что-то полезное, подумал Харри. А не только убийц искать.
Герда Нельвик, пышногрудая приветливая дама сорока с лишним лет, этим вечером в отделе установления отцовства Института судебной медицины при Королевском госпитале была одна. Она встретила Харри и повела его в свой кабинет. Ничто не указывало на то, что здесь борются с самыми опасными преступлениями против общественной морали. По-домашнему скучновато украшенные светлые помещения свидетельствовали, что за небольшим исключением местный штат состоит из одних только женщин.
Валенок издал короткий хрип, который, как Харри догадался, на самом деле означал смех.
Рафто поднялся на вершину и оттуда взглянул на то, что только из желания обозначить разницу в высоте называли «плато». Его взгляд скользнул по окрестностям и остановился на расположенном неподалеку холме, на вершине которого стояло нечто напоминающее человеческую фигуру. Фигура не двигалась. Может, пирамида из камней? Рафто прищурился. Он тут бывал тысячи раз — гулял с дочерью и женой, — но никакой пирамиды не припомнит. Он спустился к фуникулеру, переговорил с водителем и позаимствовал у него бинокль. Через пятнадцать секунд он увидел, что это никакая не пирамида, а три больших снежных кома, которые кто-то положил один на другой.
Он взглянул в улыбающееся над ним жизнерадостное лицо Матиаса Лунн-Хельгесена.
— Рафто ничего не покупал у меня, — вдруг раздался голос Петера Флеска, — зато я у него покупал.