— Может, он сам теперь эпсар? — задумчиво предположил другой.
— В коме, — успокоил дико трясущуюся Надию новенький Айсхэнд. — Сейчас дадим по башке, чтоб не ходил без дела… о, уже дали! Ну и пусть лежит. Ему годика два лежать, с таким ранением. Молодца, ай, молодца! Лучше — только в мозг! Э… так что там за пророчество?
— Да, невестой дурачка задразнят! — согласилась Яха неохотно. — Это ещё хуже, чем девачкой. Меня тогда и в городе никто замуж не возьмёт. Разве что пьяница какой или бродяга. Пропаду.
Через два часа он понял, что большего со своей группы не получит. На бёдрах Олеси потихоньку проявлялись синяки. Парочка, что побольше — это Марусюк её уронил с поддержки. Вниз головой. Многочисленные мелкие — от его пальцев, когда парень наконец осознал, что держит в своих руках жизнь девушки. В прямом смысле. Вот тогда у него и проявился стальной хват! И отучится от него ой как нескоро. Бедная Олеся, бедные её бедра… Гимнастка-танцовщица-красавица Мила украдкой вытирала злые слезы. Ей здорово досталось за несинхронность. Она же — Тень! Его Тень! И должна следовать в точности за его движениями! И ведь показал же сначала: примитивнейшее полусальто назад с перекатом в нижнюю стойку, а потом!..
— Вот как? — пробормотала Олька онемевшими губами. — И с тобой? И с ней? Понятно…
Она истерически хихикнула, видимо, осознав идиотизм предположения, что бандита Вовочку может защитить юная учительница. А он смотрел в её сумасшедшие глаза и думал, что прекрасная йоха так и не пришла в себя и, может, это ей теперь на всю жизнь… А ещё он отметил, что миниатюрная Олеся Михеевна — одного с ним роста — когда не на каблуках. И это было хорошо…