Отец Гэбриэль злобно ухмылялся и так торопливо строчил на листе пергамента, что сломал перо, торопливо схватил другое и, не отряхнув каплю чернил, стал спешно записывать мои крамольные слова.
Отец Дитрих повернулся ко мне, глаза Великого Инквизитора сияют, хотя на лице все еще некоторая скованность.
Дверь распахнулась, вошел и сразу склонился в глубоком поклоне Куно, к груди прижимает толстую папку.
– Сэр Растер, – сказал я затравленно, – и вы о бабах?
Отец Богидерий в часовне стоял на коленях и молился, когда мы зашли и остановились на пороге. Часовня стандартная, ничего лишнего, все достаточно аскетично, в духе всего замка. Только на своде достаточно красочно нарисованы светлые ангелы, что побивают темных и сбрасывают в красное такое озеро, то ли с кровью, то ли лавовое.
Сулливан поднял щит, привычно закрывая левую сторону, моргенштерн тоже на уровне груди, в прорезь шлема вижу его блестящие глаза.