Забавно, что дружба порой нуждается в оправданиях больше, чем предательство.
Я посмотрел ему в глаза – и понял: Шоки дает мне шанс.
А что делают взрослые? Видимо, занимаются менее романтичными делами: строят, пашут, сеют… Что сеют, здесь же нет света? Впрочем, трава и деревья ухитряются как-то расти, может, и пшеница приспособилась. Я повертел в руках еще один бутерброд, хлеб выглядел вполне обычным.
Первое, что я почувствовал, очнувшись, – это рукоять Меча, давящая в щеку. Я лежал на полу, Меч подо мной… А вдали затихали шаги и смутно знакомые голоса. Я оперся о пол, пытаясь подняться, и пальцы скользнули по процарапанным в камнях бороздкам.
– Лэн! – крикнул я, увидев своего Младшего. – Хочешь размяться?
– Догадываюсь, Даня. Но ты ничего не сделаешь. Я же твой отец.