А что делают взрослые? Видимо, занимаются менее романтичными делами: строят, пашут, сеют… Что сеют, здесь же нет света? Впрочем, трава и деревья ухитряются как-то расти, может, и пшеница приспособилась. Я повертел в руках еще один бутерброд, хлеб выглядел вполне обычным.
Первое, что я почувствовал, очнувшись, – это рукоять Меча, давящая в щеку. Я лежал на полу, Меч подо мной… А вдали затихали шаги и смутно знакомые голоса. Я оперся о пол, пытаясь подняться, и пальцы скользнули по процарапанным в камнях бороздкам.
– Лэн! – крикнул я, увидев своего Младшего. – Хочешь размяться?
– Догадываюсь, Даня. Но ты ничего не сделаешь. Я же твой отец.
Перевал Семнадцати назвали так давным-давно, еще когда в небе светило солнце. Я-то думал, что Семнадцать – это Крылатые, сражавшиеся на перевале против врага, или Летящие, убитые в бою отважным героем.
Охранник, положив руку на меч, подошел к нам. Следом появились еще трое, потом несколько огромных, похожих на буйволов животных, груженных тяжелыми тюками.