– Понятия не имею, – сказал Ворон. – Я за ним не смотрю. То есть на работе я его, конечно, вижу, поскольку смотрю за Любой и Родиславом, а домой к нему я не лазил. Так, заглянул пару раз, чтобы понимать, как от него жены уходили. Все-таки момент ответственный, тут важно знать, не скандалили ли они, не претендовали ли на имущество.
– Наверное, насовсем. Ты же понимаешь, пока гостинцы найду, пока подарки подберу, потом сразу полечу к белочке, может, ей там помочь чего-нибудь надо, елку украсить или еще что, у меня-то быстрее получится. Ну и останусь уж с ней до самого праздника. Ничего? Ты не обижаешься?
– Родька, – прямо сказала она, – не морочь мне голову, я в вашем футболе ни черта не смыслю.
– Честно? – Денис вскинул на отца засиявшие глаза. – Она меня любит? И маму тоже?
– Не знаю. Но, видно, что-то сделали не так, раз Ворон дуется. Ты ляг, поспи, я тоже вздремну, а он пусть отдохнет от нас. Проснемся – и все будет в порядке.
Дверь в комнату Дениса держали открытой, чтобы старик и юноша могли переговариваться. Это тоже было инициативой Николая Дмитриевича, хотя Тамара отнеслась к ней с усмешкой: Денис-то Головина услышит, а вот услышит ли Головин голос юноши – это еще большой вопрос.