– Не знаю. Но, видно, что-то сделали не так, раз Ворон дуется. Ты ляг, поспи, я тоже вздремну, а он пусть отдохнет от нас. Проснемся – и все будет в порядке.
Дверь в комнату Дениса держали открытой, чтобы старик и юноша могли переговариваться. Это тоже было инициативой Николая Дмитриевича, хотя Тамара отнеслась к ней с усмешкой: Денис-то Головина услышит, а вот услышит ли Головин голос юноши – это еще большой вопрос.
– Представь себе, жалко, – сухо ответил Родислав. – Тебе этого, конечно, не понять.
– А кавказец, который выручил Николашу, когда на него наехали?
– Речь идет о днях, – произнесла врач, не отрываясь от медицинской карты, в которую она что-то записывала. – Готовьтесь к худшему. Прогноз неблагоприятный.
– Ко всему, – повторила девушка. – В том числе и к самому плохому. Я вашего дедушку уже сутки наблюдаю. И то, что я вижу, меня тревожит. Надо бы его уже сейчас госпитализировать, пока не стало слишком поздно.