– Для Юльки? А свои задачки ты уже все решил?
– Но если он позвонит, они поймут, что он сюда не придет, и оставят нас в покое. Хотя, – продолжала она размышлять вслух, – пока он не позвонил, они будут надеяться, что он придет сюда, и останутся у нас, а Коля за это время успеет уехать подальше. А если они поймут, что он действительно сбежал, то тут же кинутся за ним в погоню. Наверняка кто-то из его дружков знает, куда он поехал, а этот Артур сможет выбить информацию из кого угодно, вон какие у него братки под рукой. Так что, наверное, и вправду пусть лучше здесь сидят. А уж мы с тобой как-нибудь потерпим, правда? Только непонятно, как быть с Лелей. Ну, скажем мы, что это наш знакомый с племянниками, а как ей объяснить, что она не должна выходить из дома и не может никому позвонить?
– Рассчитывайте на неделю. Если мы уйдем раньше, продукты останутся вам. И не принимайте нас за нахлебников, все покупки за наш счет.
– Нет… Черт, память подводить стала. Наверное, я старею, – пожаловался Камень. – Кости болят, суставы ноют, боюсь, как бы не подагра, да и радикулит замучил, спать не дает, а теперь вот и голова сдает позиции. Зачем придумали вечность, если старость не отменили, а?
Лариса помолчала несколько минут, потом осторожно дотронулась до Любиной руки.
Это было ложью от первого до последнего слова, Люба чувствовала себя очень плохо, и двигаться ей совсем не хотелось. Но ей очень, просто до спазмов хотелось оказаться на воздухе, среди теплой июньской ночи, и чтобы светили звезды и нежно пахла сирень и чтобы рядом был Родислав. Она хотела этого так сильно, как, наверное, ничего и никогда в жизни не хотела. «Если у меня есть силы так страстно чего-то желать, значит, это еще не конец», – подумала она.