Спина Олмера исчезла в крутящемся рыжем вихре. Не колеблясь, Санделло шагнул следом, в последний миг ощутив вцепившуюся ему в локоть руку Оэсси.
Им предстоял последний бросок. Но — по совершенно гладкой и ровной, как стол, луговине. Впереди торчало одно-единственное дерево — и на его ветвях уже обосновалась целая стая голошеих стервятников — пожирателей падали…
— Ну что, нас опять начнет водить, как тогда? — проворчал Малыш. — Вот уж меньше всего хотелось бы снова плутать по этим корням и корягам!
— А может… — тихонько шепнула Эовин Серому, — может, всех харадримов… их же стрелами… да и бежать?
Но с ней, видевшей его таким, как сейчас, — никогда. И поэтому он откупается от нее, предлагая высшую цену, какая только по силам смертному человеку. Не жизнь свою — что жизнь! Случается, даже жалкий трус, черпая силу в собственном страхе, погружает в себя кинжал — нет, он отдаст то, что требует железной воли, великой силы и неописуемой жестокости; то, за которым — ярость и гнев Валар.
— Как, как… — проворчал Фолко, падая на кровать. Волнами накатывала усталость, горели глаза, словно их обожгло неистовое сияние загадочного иномирового огня. — Видел я… нечто. Вот послушайте…