— Что он говорит? — дергала меня за рукав Крошка. — Это латынь? Переведи, пожалуйста!
— Если он доставил нас обратно на свою базу, то знаю. Место нужно уточнить по звездам.
Разбуженный кошмарами, я вдруг отчетливо вспомнил, где я нахожусь, и мне захотелось обратно в кошмарный сон. Я лежал, жалея самого себя, и вскоре слезы ручьем хлынули на мой дрожащий подбородок. Я никогда не ставил самоцелью «не быть плаксой», отец не раз говорил, что в слезах ничего дурного нет, просто на людях плакать не принято, хотя у некоторых народов плач считается общественно полезным делом. Однако у нас в школе было позором прослыть плаксой, так что я отучился плакать уже давно. К тому же слезы изматывают, но ничего не меняют. Так что я закрыл краны и взялся за оценку обстановки.
— Прости, Кип. Никуда мы с тобой не полетим.
— Кто «она»? — спросил я, ничего не понимая, потому что в голове моей царил сумбур.
— Спасибо, — буркнул он ворчливо, — Ты тюремщик?