Толстяк развязал ремень на моей голове. Ремень так впился в лоб, что отодрался с куском кожи.
— Вставай, Кип! Пожалуйста! — Она плакала навзрыд.
— Милорды-собратья, ответила она неохотно, — я… я вынуждена признать, что нахожу их крайне противными.
— Ну, теперь можно отправляться, Кип. Давай быстрее! — взволнованно выпалила Крошка.
Чем больше он говорил, тем легче становилось его понимать. Пользовался он отнюдь не классической латынью, к тому же разбавленной доброй дюжиной различных наречий. Но ведь если в газетном тексте вымарать каждое третье слово, суть все равно будет ясна. Я узнал очень много подробностей о повседневной жизни и мелких интригах шестого легиона, но не узнал ничего, что было бы мне интересно. Иунио и понятия не имел, как попал сюда и почему: он считал, что умер и ожидает дальнейших распоряжений в пересыльно-сортировочных бараках ада. Я же все еще не мог принять его гипотезу. Он знал год своей смерти — восьмой год правления императора и 899 год существования Рима. Чтобы не ошибиться, я написал эти цифры римскими знаками. Но я не помнил, когда был основан Рим и не мог опознать его цезаря даже по полному титулу, потому что этих цезарей было очень много. Но Адрианова стена была уже построена, а Британия все еще оккупирована римскими войсками, следовательно, Иунио существовал где-то в третьем веке.
— Да! Да! Ты что, не видишь? — Голова ее показалась в проеме потолка.