Вокруг нас вспыхивал огонь, доносился грохот, почва содрогалась, а болиды продолжали сыпаться и сыпаться. Ухорез и Барсук соскочили с коней и закрывали им глаза, уговаривая не бояться.
– К старшим у них даже чрезмерное почтение, – возразил Иронгейт, – что и вредит конунгу, однако недостаточно почтения к власти и богатству.
– Хорошо, господин! Будет самое лучшее седло и все остальное!
– Перестаньте! Такие люди все делают по-своему. Никаких поручений он брать от нас не восхочет.
– Ничего. Сзади я ее не вижу, а значит, и не отвечаю. К тому же у меня там вроде бы все в порядке.
– Мне уши прожужжали о твоих подвигах, десятник, – проговорил он веско. – Это моя вина, что я все еще не наградил тебя.