– Старое и неверное представление. Слишком многие о Церкви думают неправильно.
Кто бросался с кулаками – получал кулаком, кто с палкой – у того отнимал ее и бил ею же по морде, чтобы следы остались. Некоторых швырял о стену, хорошо так шлепаются, как мокрая глина, а потом так же медленно сползают на землю, красота, и все шло как игра, слишком все медленные, то ли из-за выпитого, то ли от обильной еды, но я опережаю настолько, что могу подпустить летящий мне в лицо кулак почти вплотную, а потом качнуться в сторону, и пьяный герой, уже уверенный, что расквасит меня, как гнилую тыкву, летел через подножку, не понимая, что и почему с ним так.
Воздух чистый и свежий расцеловал меня, едва я ступил за дверь. Почти с чистого синего неба по саду бьют крупные редкие капли летнего дождя. Солнце просвечивает все капли, и они сверкают в падении ярче бриллиантов.
Шаман покосился с еще большим недружелюбием.
– Берусь, – ответил я с готовностью. – Такого убить мало. Самозванцев нам не надо!
– Я не высокорожденный, – возразил я. – Что я, горец какой-то захрыченный? Наоборот, рожден в богатой низине, где много сочной травы, где все по пояс… У нас там степи ровные, как этот стол… хотя на нем ничего и нет.