Голос его прозвучал странно, я уже было отступил, намереваясь уйти, но тут повернулся к ярлу.
– В другой раз, милая. Отечество в опасности! И хоть не мое, но почему-то надо, хоть и сам не понимаю, почему и с какой дури. Иногда я убежденный абсурдист… это чтоб не называть меня по-другому, попонятнее.
– Я был любим, – отшутился я, – но та собака сдохла.
Искать долго не пришлось, что-то во мне уже знает, где она в это время, сделал крюк по саду и топал по аллее громко и уверенно, поводя блестящими на солнце плечами, весь из себя загорелый и мужественный.
– Элеонора, я ревную тебя ко всем! Даже к этому… Но только я тебя люблю безумно, я забросил дела племени, за что и поплатился, я забыл свой народ, я принял все то, что ценишь ты! Элеонора, я все для тебя сделаю, чтобы ты была счастлива! А этот дикарь даже не оценит, как много ты значишь!
– Что-то скучно с вами становится, сэр Ричард. Раньше от вас искры летели! Теперь вижу зануду… Где ваш задор?