Я их обнял, как никогда раньше, повторяя себе, что ни при каких обстоятельствах я не соглашусь встретиться на том свете со своими настоящими родителями, что бросили меня, словно ворох рваных тряпок. Я знать не хочу, по каким таким причинам (да-да, ясное дело, из лучших побуждений, в моих же интересах), я даже их лица видеть не хочу. Если они бросили меня, я бросаю их. Тех, кто принял меня к себе в семью, я принимаю в свою.