А Моратти тем временем ощутил давно забытое беспокойство, которое появляется при встрече с более сильным человеком. Не настороженность, а именно беспокойство, потому что подсознательно ты уже понял, что сидящий напротив мужчина сильнее. Во всех смыслах сильнее: и духом, и телом. Ник редко ошибался в людях и понимал, что перед ним глыба. Глыбища!
– Это я слышал, – буркнул Кравцов. – Контракт исполнен?
И в темноте дикая ярость Олово стала еще страшнее.
В дом Оглыева Илья приехал в половине четвертого утра, специально подгадал. Центральное Болото как раз начинало засыпать. Уставшие гуляки покидали ночные заведения и ловили такси, пошатываясь на тротуарах. Проститутки и бандиты брели к постелям, иногда вместе, иногда порознь. Рядом с мусорными баками валялись наркоманы, кайфующие и остывающие. Владельцы притонов опускали железные ставни, зевали, прикидывали финансовые достижения прошедшей ночи. И никто не обратил никакого внимания на тусклого молодого человека, явившегося в Пушкарев переулок с черной сумкой на плече. Поздно уже, спать пора.
Карбиду нужны деньги, и он готов кинуть зеленый мячик туда, куда велел хмырь из «Ускорителя». Альфред? Черта с два он Альфред! Хмырь хочет потравить арабов, а Карбиду нужны деньги.
– Моратти понимает, что, даже потеряв должность, я останусь влиятельным человеком. Боюсь, он сделал правильные выводы из истории с Петрой, понял, что не имеет власти в Анклаве, и хочет прижать меня по-настоящему. То есть – убрать. И ты должен подумать, когда и как он это сделает.