– Этот дурак со сна принял меня, папа, очевидно, за бандита. А звонок сам проспал.
Шорохи, скрипы и гулы населяли остатки дома и питали нашу фантазию. По дряхлым лестницам ступал ветер. Страхи ютились во мраке и сырости коридоров, и ночами ползла по стенам жуть…
Голуби-сизяки, вытащившие для Марфуши из горшка золы золотую крупинку, поплатились.
– А я знаю, почему знают, что Земля круглая, – говорит опять Ося.
Гимназисты воровали на базаре, дрались на всех улицах с парнями. Били городовых. Учителям, которых невзлюбили, наливали всякой гадости в чернила. На уроках тихонько играли на расщепленном пере, воткнутом в парту. У расщепленного пера звук нестерпимый, зудящий, как зубная боль: зиньицив…
– Хороший кулак в наше время лучше неважной головы, – философствовал Иосиф.