– Прием отменяется, – сказал папа, – видите, я уезжаю.
– Так нельзя говорить, – сказал Кочерыгин. – А еще докторов сын! Вот так благородное воспитание!
Кто скачет, кто мчится под хладною мглой?..
Мы с Оськой скакали от восторга, подзадоривая и без того увлекшихся игроков. Столик трещал и качался от ударов.
Светила луна, глухие синеватые тени лежали на снегу. Воздух был полон пересыпчатого блеска, и улица наша показалась нам необыкновенно прекрасной.
– «Одна пуля, взойдя под левой лопаткой…» – сбиваясь, читал кто-то.