– Сейчас, – сказал Оська, вспоминая что-то. – Вы батюшка, а есть еще матушка. В граммофоне есть такая музыка. Батюшки-матушки…
– Эй, сизяк! Ты с нашей улицы девчонок не замай.
– То-то, – сказал Чубарьков, чрезвычайно довольный. – Ну, а теперь клади свою пятишку.
Однако все обошлось. Только ночью отца – доктора – вызывали спасать какого-то опившегося денатуратом «патриота».
Потом вернулся на аллею, подошел к парню и молча ударил. Парень слетел со скамейки на проволоку, огораживающую аллею. И сейчас же вся аллея покатилась в одной общей, сплошной драке. Дрались молча, потому что на соседней аллее сидели преподаватели. Парни тоже понимали это и считали нечестным кричать и тем подводить противников.
– Ты не сердись, – сказала она, – не надо. Лучше «чур не игры»! Выходи из плена!