Атлантида подкрался к нему сзади, выхватил из рук директорскую галошу и под общий хохот пустил ее в Стомолицкого. Потом, засунув два пальца в рот, засвистел дико, пронзительно, оглушающе, с переливами. Так умеют свистеть только голубятники. А Степка славился своими турманами на весь Покровск.
– Раззвонил! – с тоской сказал я. – Эх, ты, а еще друг, товарищ… Мне ведь Швамбрания лучше жизни нужна.
– Как считаешь, сдюжит или не сдюжит? – шепчет Степка.
– Упал? Тзк-тэк –с… Бедняжка. Ну-ка, господин революционер, маршируй сюда. Тэк-с! Кррасота! Полюбуйтесь, господа!.. Ну, что сегодня у нас задано?
И, останавливаясь, чтобы выхихикаться, Монохордов прочел с кафедры вслух письмо Люсе. Все, с начала до конца. Класс гоготал. Помертвелый Аркаша сидел как оплеванный.
– Ярко вырожденный талант, – сказал маме, вздыхая, командир. – Выше не может быть никакой критики.