Нам не дали обедать. Папа объяснил, что ведь суп – это только сон, и если мы с Оськой такие свободомыслящие личности, то нам ничего не стоит представить себе, что мы уже сыты, и сам папа будто бы уже видел во сне, как мы обедали и даже сказали «спасибо». Словом, нам пришлось допустить, что суп
– Слышь, гимназеры? Раньше как через полчаса не вылазьте. Ваш Цап-Царапыч по Брешке шныряет. Я тогда скажу, как можно станет.
– Туфельд! – кричал он вместо Куфельд. – Варекухонко! – вместо Куховаренко. Дошла очередь до меня.
– Может быть, теперь лысые… э-мюэ… запрещены? – приставал старичок.
– Как же, до вас играло, а как вынули чегой-то, так сразу ничего и не выходит, – говорил командир. – Нет, уж вы, пожалуйста, вертайтесь и снова положьте все это на место.
– Хочешь… эликсиру? – предлагает он мне плещущийся стакан. – Бу… будешь веселый, как я…