– Это мы, – раздался голос из коридора. Двери класса распахнулись настежь, и в класс, победоносно грохоча, въехала невиданная процессия. Она превзошла все швамбранские вымыслы.
«Аптечкой» у нас почему-то называлась полутемная проходная комната около уборной и кухни. На маленьком оконце стояли пыльные склянки и бутылки. Вероятно, это и породило кличку.
– Боже мой! Кто из нас в душе не коммунист? – говорили тетки.
В глубине аллеи, спиной к Оське, сидела высокая черная дама. Из-под соломенной шляпы ниспадали на плечи длинные кудри.
– А что вы сделали с Лабаз-да-Базаром? – спросил я, окончательно осмелев.
В реванше подушка оказывалась побежденной, и ее наказывали во дворе палкой, выколачивая пыль.