– Я был в Храме! – тихо, но очень твердо произнес Урзак. – Я. Был. И никто…
А пока нужно как можно быстрее покинуть опасное место. Урзак торопливо, заплетающимся бегом, преодолел ведущий к выходу коридор, с трудом открыл тяжеленную металлическую дверь, вышел, сделал пару шагов, а потом, почувствовав чужую ауру, остановился и посмотрел направо.
Китаец провел рукой по гладкому подлокотнику кресла. Заурядный жест, однако Банум увидел, что Ляо нервничает. Прошедшие десятилетия не подернули старую историю дымкой равнодушия. Ляо по-прежнему переживал те события. Пылко. Эмоционально.
– Передайте шейху Удэю, что его хочет видеть Хасим Банум.
Матильда недоуменно посмотрела на повернувшееся к ней непроницаемо черное забрало. Шлемы девушки не снимали, говорили через «балалайки», и невозможность видеть глаза собеседницы раздражала Мату.
Формально государства не имели права вмешиваться во внутренние дела независимых Анклавов. На практике же они не упускали случая вступиться за сородичей. Понимали, что близость с диаспорами укрепляет их влияние на корпорации.