– Генеральская дочка, Дженнифер. К ней не подступишься.
– Садитесь, пожалуйста, – пригласил Морли. – Гаррет?
– О! – только и смог я выговорить, но крылось за этим звуком немало.
Буря как бы перекликалась с фоном картины и еще усиливала эти ощущения. Проклятый Снэйк Брэдон был колдуном. Портрет, если долго смотреть на него, действовал даже сильнее, чем пейзаж с болотом и виселицей, но природа этого воздействия оставалась неуловимой, секрет его ускользал от меня.
Я постарался растолковать доктору свое видение дела. Морли недовольно заерзал на стуле: он находил мой взгляд слишком узким.
Я взглянул на дом. Он мрачно нависал над нами.