Огонь разгорелся, в комнате стало светлее, и теперь я мог разглядеть, что цвет лица у старика вновь такой же мертвенно-бледный, как и в день моего приезда.
Они смотрели на меня и ждали. Генерал тоже взглянул в мою сторону, словно приглашая: давай, старина Гаррет, покажи себя во всей красе.
Он распахнул дверь и кинулся в комнату. У меня хватило соображения выдернуть ногу. От этого я устал так, словно вкалывал целый день.
Я все же чувствовал ответственность за случившееся.
Я решил разбить лагерь в одном из свободных помещений. Придется им поохотиться, если захотят прикончить меня во сне. Не из-за меня ли погиб Хокес? Я заснул с этой мыслью. Не послужило ли мое присутствие толчком, заставившим злодея изменить график убийств? Я не мог ничего изменить, но не переставал изводить себя.
– Но хоть намекнуть ты можешь? Если б я собирался зарыть…