— Нина из Сринагина! — запел он и наклонился, качаясь, и снова зажестикулировал.
— Я не желаю, чтобы ты говорил о моем заведении в таком тоне!
Когда он подвесил меч к поясу, бездушные существа зашевелились в трюмах судов.
— В общем, да. А как насчет молитвенной машины, стоящей сейчас перед этим храмом? Она на одном уровне, в смысле культуры, с колесницей?
— Нет, — ответил Яма, не глядя на Куберу. — Что тебе надо?
— Когда я умру реальной смертью, — сказал Сэм, — тогда я, наверное изменюсь. Но до того момента я буду ненавидеть Небо. Ненавидеть до последнего вздоха. Если Брама сожжет меня, я буду плевать в пламя. Если он меня задушит, я буду пытаться кусать его руки. Если он перережет мне глотку, может быть, его клинок заржавеет от моей крови. Это тоже — главная страсть?