— Я вроде как представитель трудового народа ранней колониальной Америки.
— Всего пару часиков, — просит она. — У меня нету карманов.
В промежутках записываю своё прошлое в блокнот. В рамках своего четвёртого шага, своей полной и бесстрашной моральной описи.
Говорят, что по телевизору я выглядел просто ужасно.
Ева всё ещё тащится за мной хвостиком; я добираюсь в комнату мамы, а её там нет. Вместо мамули в её пустой кровати большая мокрая утка в пропитанном мочой матрасе. Сейчас время душа, как мне кажется. Медсестра везёт вас по коридору в большую выложенную плиткой комнату, где вашу персону можно вымыть из шланга.
Чтобы сосредоточиться, стараюсь не думать об ухе Пэйж Маршалл.