— Значит, делай то, что должно естественно следовать.
После проведенной на чужом дворе ночи она оставляла надкушенным почти каждое растение, что после обнаружат люди.
Беда в том, что ассоциация каждой птички со своим временем суток сбивает с толку. Начинаешь не смотреть на часы, а слушать птиц. Каждый раз, когда слышишь сладкую трель белошеего воробья, думаешь: «Уже что, десять часов?»
Мы прямо парочка преступников-землекрадов.
Вся мебель — резного дерева: длинный обеденный стол, стулья, шкафы и сундуки, — всё с резными гранями, мебель заляпана по всей поверхности каким-то лаком, напоминающим густой сироп, который почернел и растрескался ещё, пожалуй, за миллион лет до рождества Христова. Выпуклые диваны покрыты холстом той самой пуленепробиваемой марки, на который в жизни не захочется садиться голым.
— Сто пудов, — говорит он, шмыгая носом. — Его Высочество на этот раз настучит городскому совету.