– А что я еще могу сказать? – огрызнулся Кауфман. – Что постараюсь вернуть жизнь Анклава в нормальное русло? Постараюсь. Что постараюсь обойтись без лишних жертв? Постараюсь. Я знаю, какой ор стоит на новостных каналах…
А вслед за мыслями нахлынули чувства. Мир вокруг неожиданно перестал быть потоком сухой информации. Обрел душу. И она посмотрела на Урзака блестящими глазами идущих навстречу девчонок, звоном разбившегося где-то стекла, запахом жарящихся лепешек. И Банум остановился, удивленный столь неожиданно накатившими ощущениями, медленно отошел к стене, не желая стоять на пути потока пешеходов, огляделся…
Пэт не читала мораль, не выплескивала эмоции, она сухо и последовательно перечисляла азбучные истины. Слышать их из уст сопливой девчонки Русу было неприятно. Тем не менее он молчал.
Лика погладила левую грудь, чуть сдавила сосок, скривилась. Не от боли скривилась.
Погруженный в размышления, Хасим вышел в коридор, захлопнул дверь квартиры и медленно направился к лифту. Но дороги он не видел. Перед его глазами вставали образы замеченных слуг Чудовища: здоровяка из Аравии и пилота-сверхзвуковика. Уверенные в себе, молодые, сильные.
– Ты отрубил руки, ибо знал, что знаки сожгут тебя. Ты обменял силу Избранного на право лить кровь и жить вечно. Ты надеялся вобрать в себя всю силу уничтоженной Традиции? Я рад тебя разочаровать, Урзак, сила – во мне.