– Ах, Боже мой! Неужели у вас нет такой камеристки, горничной, служанки, на которую вы могли бы положиться?
– Отлично, отлично, сударь, как вам угодно, – отвечал Ла Моль. – Кроме того, я не откажусь прилечь на минуту. Ла Юрьер!
Анриетта, белая, как алебастровая статуя, оперлась на руку подруги, державшейся тверже, но на первой же ступеньке она пошатнулась.
– Государь, – ответил Генрих, – меня огорчает, что вы сильно преувеличиваете одно и подозрительно относитесь к другому.
– Видите, видите рыжего? Это он все рассказал, все выболтал! Трус! Из-за него и другой идет на смерть! А другой – храбрый, не признался ни в чем.
– Вы вполне уверены, что в коридоре часовых нет? – спросил он одного из семерки, видимо, лейтенанта этого маленького отряда.