Генрих сделал гримасу, какую делал всю жизнь, когда ему задавали этот вопрос.
Мужчина сидел верхом на горячем коне, держа в поводу другого, по-видимому, такого же нетерпеливого.
Дверь в покои Генриха отворилась и захлопнулась. Герцог Алансонский вернулся к себе в комнату и упал в кресло.
– Мне все равно! – ; поднимая голову, воскликнула Маргарита. – Пусть меня слышит хоть весь свет! Я всему свету скажу, что подло, воспользовавшись любовью дворянина, марать его честное имя подозрением в убийстве!
– Я думаю, – отвечал пьемонтец, – что это какая-то дворцовая интрига.
Ла Моль раза три проделывал тот же самый путь и пришел к выводу, что у дома два входа, один – с улицы Клош-Персе, другой – с улицы Тизон.