Карл протянул руку к великолепной резной шкатулке, запиравшейся на серебряный замок серебряным же ключом и стоявшей в комнате на самом видном месте.
– Да, я. А если она отравлена, какие симптомы мы обнаружим?
– Как вам будет угодно, – отвечал Коконнас, – мне лишь бы играть, а на что – все равно.
– Что же тут странного, скажите мне наконец!
– Вот как, – сказал Коконнас, тасуя карты, принесенные слугой, – стало быть, вы...
Музыкой, опьянявшей гугенотов, был голос их удовлетворенной гордости.