– Сын мой, не верьте этому: это, конечно, невозможно, берегите себя, – сказала она.
– Государь! Меня ненавидят герцог Алансонский и королева-мать.
Генрих нахмурил брови; он понимал, что у Рене есть какая-то цель, но не мог угадать, какая, а потому решил довести этот разговор до конца, хотя он и пробуждал у него скорбные воспоминания.
– Вы чувствуете страшный жар, который сжигает вам внутренности и сердце?
– Как видите, – сказал Генрих взволнованному Франсуа, – существует другая партия, которая хочет отнюдь не того, чего хочет де Муи.
– Освободят? – повторила Маргарита. – Ну что ж, посмотрим! Но я была бы очень рада, если бы вы, брат мой, помогли мне понять: как же думают меня освободить?