– Рональд Ройель, – произнес я, пробежав заметку глазами. – Я о нем слышал. Кажется, у него была студия в Бактауне.
– Это лучшее, на что я пока способна, – развела руками девушка. – Сандвич с холодной индейкой сойдет?
Никаких новых ушибов и переломов я не ощущал, значит, пока я валялся в отключке, меня не мутузили. Впрочем, вряд ли я вырубался надолго. Расклятья Матери Зимы в моем кармане больше не было. Моя сумка исчезла, равно как кольцо и браслет. Это же, само собой, относилось и к моим жезлу и посоху. Правда, я все еще ощущал на груди материнский амулет, что меня даже удивило. Рука болела в том месте, где Мэб продырявила ее чертовым ножом для открывания писем.
– Так-так, – нахмурился я. – Вы сказали, у него что-то украли. Что именно?
Я жертвенно сложил руки на груди и вздрогнул: из тумана внизу показалась высокая фигура в темной одежде. Полы балахона развевались, лица не было видно под капюшоном, рука в перчатке крепко сжимала деревянный посох.
Я плюхнулся за руль моей старой, верной, машинки, и повернул ключ зажигания.