– Он говорит об индейских племенах, потерявших свои земли, болван, – подозреваю, Эбинизер опустил в своем переводе последнее слово, что не отменило, однако, приглушенного фырканья со стороны коричневых балахонов. – И о попытках Европы ублажить Гитлера накануне Второй Мировой. И те, и другие пытались купить мир ценой уступок, и в результате и тех, и других скушали по кускам.
Она улыбнулась, не сводя с меня сияющих глаз.
Она кивнула в сторону двери. Я отворил ее. Она шагнула ко мне и снова коснулась моей щеки теплыми губами.
Я сплюнул в окно, развернул машину и поехал забрать Мёрфи.
Чем больше я думал об этом растительном монстре, тем меньше все сходилось. Он подобрал место и союзников, сумевших загнать меня туда. Такой тактики вряд ли можно ожидать от заурядного громилы. Во всем этом ощущалось что-то личное – словно дендрозлыдень имел ко мне собственные счеты.
Я лихорадочно оглядывался по сторонам в поисках какого-нибудь металлического предмета, чтобы бросить им в огра или хотя бы отмахиваться. Туман не позволял видеть дальше, чем на пару ярдов, и пока что в поле зрения не попадало ничего кроме цветов в горшках и всяких разных саженцев. В воздухе стоял густой запах зелени, удобрений и сырой земли. Я добежал до конца прохода и нырнул в узкую калитку внутреннего двора, отгороженного от крытой части высокой стальной решеткой и заполненного рассадой и саженцами.