Я не стал обращать на все это особого внимания, а поспешил домой. Покрывавшая меня грязь – материя Небывальщины – уже превратилась в слизь и начала испаряться, чему во многом помогал смывавший ее дождь.
То, что тогда представлялось безмолвным пейзажем из туч, голым как манекен, теперь наполнилось цветом, звуком и насилием. Гроза внизу, под этим полем битвы, казалась теперь лишь жалким отражением той, что бушевала здесь.
– И зачем было кому-то пытаться убрать тебя вчера в парке?
– Вы пытались превратить меня в одну из своих гончих и держать в конуре, крестная.
Я скрестил руки на груди и прислонился спиной к невидимой клетке из поганок. Перебрав оставшиеся у меня возможности, я пришел к выводу, что они довольно-таки ограничены. Если Аврора хочет, чтобы я умер, она добьется этого без особого труда, и, если только из-за холма не покажется спасительная кавалерия, я не мог бы поделать с этим ровным счетом ничего.
Я повернулся и, нахмурившись, отворил дверь в комнату. «Альфа» прилипла к окнам и негромко переговаривалась. В противоположном углу комнаты Билли повозился с телевизором, и на экране возник слегка ошеломленный комментатор-синоптик. Изображение то и дело рябило и покрывалось снегом эфирных помех.