Бюро ко времени приезда театра завело уже обширную клиентуру среди домработниц, и Остап начинал опасаться визита милиции. Жить, однако, пришлось скромно, прикапливая деньги на возможные расходы по изъятию стульев.
– Мусик! Ты не жалеешь своего маленького мужика!
– Ну, а когда ты помрешь, как про тебя мастера скажут?
– Это что такое? Бунт на корабле? Отдайте стул! Слышите?
– Клавдия Ивановна, – позвал Воробьянинов.
Легко ориентируясь в серых предрассветных залах клуба, Ипполит Матвеевич проник в шахматный кабинет и, зацепив головой висевший на стенке портрет Эммануила Ласкера, подошел к стулу. Он не спешил. Спешить ему было некуда. За ним никто не гнался. Гроссмейстер О. Бендер спал вечным сном в розовом особняке на Сивцевом Вражке.