Пошел пешком до Депо – оттуда электричку до Лианозово посоветовали.
Он пропустил одну восторженную песенку, другую – диджей сегодня ставил только такие, для школьных дискотек. Доходяг устраивало: они напаивали друг друга сладким, трогали за руки, кричали: ухуууу!
Но еще на улице, не дойдя до дома, вернулся в Хазина. Читал на ходу, как все. Читал на пешеходном переходе. На лестнице читал. На кухне.
А вот, сказал себе Илья, осенью Нина призналась Хазину, что беременна. Тот и не удивился. Ведь он к этому давно уже готов был: отец подготовил. Хочешь – верь, хочешь – на хер шли, а слова сказаны, повторены, сидят гарпуном в мозгу между складочек – и ты все, загарпуненный. Представь-ка себе, что твоя мать тебе такое – про твою девушку. Илья представил. Почему-то тоже про Нину.
Крутилось в голове разное. Набрал сначала: «Так то Синицын!», но одумался. Как понять, важен ли Синицын им всем был. Синицын это тот, кто предлагал Пете конфиската налево сгрузить.
Не дождавшись больше от Игоря ничего, вышел наверх.