Илья толкнул дверь, оказался в огромном беломраморном холле, устланном паласами глубокого синего цвета. Потолок начинался на уровне четвертого этажа, с него свисали странные светила: диодный дождь с громадных диодных колец. Выглядело одновременно дешево и грандиозно. По углам торчали уличные киоски, торгующие сувенирами из воображаемой России. На видном месте зиждился белый рояль с золотым названием.
Помаленьку успокоился. Вышел на какой-то остановке, разобрался, что и куда, пересел, добрался до станции. Мобильник решил до Москвы не включать. А в Москве его как иголку в стоге сена. Пересчитал деньги: полторы тысячи осталось. У бездомного деньги быстрей летят, но до завтра точно хватит. А завтра будет совсем другой день.
– Сама знаешь, кого! Твоего Юрия Андреевича! Отказывается помогать мне! Мне тут с человеком позарез нужно познакомиться, чтобы он представил, а он весь говном изошел!
Припомнил Бориса Павловича из вчерашнего застолья в честь генеральских звезд – того черноусого лысеющего толстяка, который хазинскую династию благословлял и именинником командовал.
Илья дернул плечами. Ему было жарко, голова трещала.
Так получилось, понимаешь, что если мне – наверх, то ей – к тебе, вниз. А если ей – наверх, то спускаться придется уже мне. Обоим наверху не остаться, Магомед не даст. Она ничем не заслужила, а я-то – чем?! Почему я должен ее обменивать на себя? Потому что я ее от аборта отговорил?