Что, неужели отступился от глупого Хазина его дрессировщик? Илья заходил по своей клетке-квартирке.
Захотелось еще ее найти, полюбоваться. Пульс разогнался. И идиотская ревность к Хазину резанула. Пока он бикс вокзальных к себе придавливал, было терпимо. Но эта как к нему попалась?
Что, ты Хазина за семь своих лет честно-искренне извинил? А?
Москва стояла сейчас как голое ноябрьское дерево – влажная, темная; раньше вся она была обросшая яркими вывесками, киосками для торговли чем попало – а теперь посуровела, стряхнула с себя разноцветицу, разделась до гранита.
Пялился-пялился в кафель – и вдруг краешком глаза заметил что-то: не сзади и не сбоку, на самом рубеже видимого.
И как-то расцвело в груди; будто водки выпил. Хохотнул хрипло.