И увидел, как порча одолевает обоих. А силы уже все растрачены, не на что бороться. Что там ни слепляло бы их вместе – теперь рассохлось окончательно. Маятник, на котором Хазин верхом сидел, унес его в темную темень. А вернулся – пустой.
Хазин смотрел с интересом твердыми глазами в близкую стену.
– Должны были в пятницу удалять плод, но хирург задержался на родах, были двойняшки с обвитием. Не успели. На выходных плановых операций не прроводим, оставили под наблюдением и на анализы. Будем сегодня делать.
– Ой, слушай… – побледнел Серега. – Я это… Я не могу. Меня Стаська не поймет. Мне нужно уже. Давай, мы…
– Я… На посошок только, – Серега пригубил. – Телефон заберу?
От нулевого воздуха страх пошел таять, а вместо него стал копиться по капле отмороженный гнев. За что с Ильей все так? Почему жизнь в углу прошла и в углу кончается? Почему такое бессилие у него против мира? Где справедливость в том, что ему от наказания не отвертеться? Почему человека убить – получается, а простить – нет? Почему все в руках у живоглотов? Почему, кроме как руки на себя наложить, другого побега нет, а за самоубийство – в ад? Ну ты бог или хозяин скотобойни?!