Захотелось наверх, из подземной толчеи – на воздух. Вскочил с сиденья и выпрыгнул из вагона на платформу. Кто-то еще так же, как Илья, спохватился, что ему выходить, но не успел – и поезд уволок его к «Александровскому саду». А Илью понесло теплым воздухом вверх по ступеням, на улицу.
– Да пошли они оба на хер! Мне не пять лет, чтобы он мне диктовал!
– Ладно-ладно! Теперь ты давай. Через пять лет.
Ответа приходилось ждать: отец нащупывал буквы медленно. Не мог, что ли, деревенеющими пальцами в крохотные кнопочки попасть – или слова подбирал.
– Потанцуем? – предложила девушка с синими волосами.
Илья постоял еще коленопреклоненный, подержался за холодный фаянс. Горло саднило, во рту было кисло и паскудно. Унитаз был обметан заглоченной, пережеванной, но никак не переваренной чужой жизнью.