— Они чего, подумали, что я нубиец? — не понял я его юмора.
«Для деревенской глуши, конечно, супершик, — с грустью подумал я, рассматривая себя, — но для встречи с королём придётся прибарахлиться, в таком виде меня даже на порог дворца не пустят».
Костры почти прогорели, но множество углей давало блаженное тепло. От этого и вкусной еды повеселел даже гном, пристроившийся рядом с нами. Он перестал хмуриться и только довольно жмурился.
Наконец в скале что-то треснуло, и раздался шум трущихся друг о друга тяжёлых камней. Мы с Роном снова обменялись взглядами и направились к гному. Подойдя ближе, мы увидели, что он, радостно ухмыляясь, стоит рядом с нешироким проёмом в скале, из которого пахло сыростью и какой-то затхлостью.
— Точно говоришь, Макс, — это наше тайное наречие, его знают от силы несколько сотен гномов.
Ничего не придумав, сел заполнять гроссбухи и, закончив, сложил деньги в шкатулку и запер её в своём чулане.